То, что свершилось некогда в Вифлееме, когда Господь и Бог наш облекся в младенческую плоть человека, здесь, на Тайной Вечере, приобретает новый смысл. Великое таинство вочеловечения раскрывается во всей своей глубине.
Иисус, зная, что пришел час Его перейти от мира сего к Отцу, явил делом, что, возлюбив Своих сущих в мире, до конца возлюбил их (Ин. 13:1). Свершается то, о чем ранее говорил Он и предсказывал Своим ученикам:
Хлеб, который Я дам, есть Плоть Моя, которую Я отдам за жизнь мира (Ин. 6:51). Ибо Плоть Моя истинно есть пища, и Кровь Моя истинно есть питие. Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь пребывает во Мне, и Я в нем (Ин. 5:55).
Облекшийся в плоть человеческую Господь и Бог наш причащает Тела Своего и Крови учеников, а через них — и нас всех, любящих Его: Приимите, ядите: сие есть Тело Мое; пийте от Нея вси, сия есть Кровь Моя Новаго Завета, яже за вы и за многия изливаемая во оставление грехов (Мф. 26, 27—28). Это чудо преложения хлеба и вина в Тело и Кровь Иисуса Христа было чудом любви Его, продолжением чуда Его вочеловечения и таинственного соединения двух миров — Божеского и человеческого. По слову святого Кирилла Иерусалимского, через Причащение верующие становятся «сотелесными и единокровными Христу».
Да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино (Ин. 17:21). Это единение любви в общении Тела и Крови Христовых есть высшее исполнение церковного единства: оно и есть соединение во образ Единосущной и Нераздельной Троицы, о котором говорил Господь на прощальной беседе Своим ученикам. Ток любви, протекающий от Божественной Лозы к Ее ветвям, есть ток Крови Его, питающий как всю Церковь, так и отдельных Ее членов и соединяющий всех нас через Христа с Отцом и Духом.
Соответственно торжественности наступающей минуты изменяется и характер богослужений. Смолкли вопли и стенания грешной души и не слышно более клика в нощи: Се Жених грядет, — ибо Жених уже пришел и в горнице убранной совершает великую Вечерю Любви. Вместо песни Се Жених грядет поется тропарь Великого Четверга: Егда славнии ученицы на умовении Вечери просвещахуся, тогда Иуда злочестивый сребролюбием недуговав омрачашеся и беззаконнным судиям Тебе Праведнаго Судию предает. Двойным чувством печали и радости проникнуто содержание богослужения Великого Четверга: печали о начавшемся крестном восхождении Господа на Голгофу и радости о той великой Радости, которую Господь уготовал для всех, любящих Его. Эта «крестная радость» и есть та подлинная духовная радость, которая нам ныне дается.
…не слышно более клика в нощи: Се Жених грядет, — ибо Жених уже пришел и в горнице убранной совершает великую Вечерю Любви.
На утрени, которая в этот день начинается с зарей, Евангелист Лука повествует о Тайной Вечери, а следуемый за Евангелием канон (начинающийся словами «Сеченое сечется море Чермное…») с удивительной силой и глубиной раскрывает таинственный смысл этого события. В каноне особенно ярко подчеркнуто неслиянное и нераздельное соединение двух природ, двух естеств Господа нашего Иисуса Христа — Божеской и человеческой — и их взаимное сопряжение, действие и участие в деле нашего спасения. Эти исключительные и торжественные мгновения заключают в себе вечность. Творец и Создатель, с неизреченной любовью склоняясь и приникая к созданной Им твари, зовет ее к радости соединения с Собою.
«Как Я стал Человеком действительно, а не призрачно, так и соединенное со Мной естество обожено по причине общения (с природой божественной); поэтому познайте Меня, как Единого Христа, сохраняющего то, из чего (или откуда я пришел, т. е. божество), и то, в чем Я (отныне) пребываю (т. е. человеческую природу)» (тропарь 9-й песни).
Между Творцом и творением происходит как бы некая таинственная беседа, диалог. Творец убеждает и склоняет тварь, уговаривает ее, приглашает и раскрывает перед ней неисследимую бездну Своей Любви. Возвышаясь до горних высот, речь иногда ведется от лица Самой самосущной и несозданной Премудрости Божией:
«Отец прежде веков рождает Меня — Творческую Премудрость (и) начало (всех) путей, Он создал Меня на дела, ныне таинственно совершаемые; ибо будучи по естеству несозданное Слово, Я, согласно этому (изречению, Притч. 8, 22 и сл.), сродняюсь с тем (созданным естеством), что ныне воспринял» (тропарь 9-й песни). Несозданная Премудрость Божия, причина и начало всего существующего и подательница жизни, смиряет Себя и соединяет с Собою Свое создание, облекаясь в телесный храм, созданный от чистых и девственных кровей Приснодевы. «Тайноводствуя» Своих учеников, опоясавшись лентием, омывает им ноги, уготовляет им душепитательную трапезу, растворяет чашу бессмертного пития и возвышенным гласом взывает: «Ядите Тело Мое и пиите Кровь Мою». А верные в ответ славословят и воспевают Господа и Творца ныне торжественно прославляющегося. Христос — Первосвященник и Жертва, Приносящий и Приносимый, Сам ныне священнодействует над Собою и, напояя собственной чашей верных, наполняет чашу радостью. «Питие новое, превышающее разумение, говорю Я, буду пить в Царствии Моем, — сказал Ты, Христе, друзьям – когда с вами буду Я, как с Бог богами; ибо Отец послал Меня, Единородного, для очищения (букв.: как умилостивительную жертву) мира» (тропарь 4-й песни). Творец и Владыка тварей, стихий небесных и земных, озера, источники и моря сотворивый, соединяет нас с Собой до конца в непонятном человеческому разуму подвиге любви и смирения. И в последней песне канона Церковь призывает нас придти насладиться бессмертной трапезой; «Помышляя о высоком, приидите, верные, да насладимся на горнем месте угощением Владыки и бессмертной трапезой, познав слово (научившись ему), сошедшее (к нам) от (Бога-) Слова, Которое (т. е. Которого) мы величаем» (ирмос 9-й песни «Странствия Владычня..). И в ответ на это душа человеческая трижды взывает: Чертог Твой вижду, Спасе мой, украшенный. Песнь эта поется ныне в последний раз. Чертог украшен, трапеза уготована, чаша растворена… И в этот сладчайший миг в течение церковного богослужения врывается поток исторических событий: Стекается прочее соборище иудейское, чтобы предать Пилату Творца и Зиждителя. Иуда беззаконный, омочивый на Вечере руку в солиле, приемлет сребренники, чтобы продать Бесценного и отвергается лика Апостольского. И, предвидя опасность соблазна и малодушного страха, Церковь как бы устами Христа говорит: «О друзья, смотрите, чтобы никакой страх не разлучил вас от Меня… не соблазняйтесь… ибо Я пришел… чтобы отдать душу Мою за избавление мира».
Вечерня в этот день совершается вместе с Литургией св. Василия Великого. Те же стихиры, что и на утрени, говорят о злобе людской и о незлобии и терпении Агнца Божия. Тот Агнец, о котором проповедовал Исаия, грядет ныне на вольное заколение, плечи Свои отдает на раны, ланиты на заушение и лица Своего не отвращает от срамоты заплевания. Кроткому образу Агнца противополагается грозное явление Бога на горе Синай среди молний и облаков, дыма, огня и трубных звуков, описанное в Исходе. Если в Ветхом Завете явления Бога были грозны и сопровождались страшными знамениями, как и в следующем за Исходом чтении Иова, где Господь говорит сквозь бурю и облаки, то в Новом Завете Божественный огонь скрыт под покровом человеческой плоти Богочеловека, чтобы не опалить Своим Божественным прикосновением. Но и Новозаветный огонь — тот же огонь Божества. И как тогда, восходившему на Синай Израилю, так и теперь человеку приступающему к горнему месту и к Божественной Трапезе, необходимо омыться духовно и очиститься, не быть опаленным. И душа вопиет ко Господу в прокимне: Изми мя от враг моих, Боже, и от востающих на мя избави мя. Дьявол, подвигший Иуду на предательство, ежедневно и ежечасно досаждает всему человеческому роду и человеческая душа в эти священные минуты жаждет от него оградиться.
Ветхозаветными чтениями заканчивается вечерня и начинается Литургия.
И здесь, в прокимне Апостола, уже не пророчески, а во всей своей неприкровенности, встает пред нами образ князя мира сего, овладевшего душами и умами человеческими: Князи людстии собрашася вкупе на Господа и на Христа Его. В следующем за прокимном послании к Коринфянам, Апостол Павел, от Самого Господа воспринявший то, о чем ныне передает, повествует об установлении Таинства Божественной Евхаристии (1Кор. 11, 23—32). Стихи «на Аллилуиа», следующие за посланием, поражают своей неожиданностью: Блажен разумеваяй (помышляющий о) на нища и убога, в день лют избавит его Господь (Пс. 40:2). Но если вспомнить только что прочтенные слова Апостола: «да испытывает себя человек… ибо кто ест и пьет недостойно, тот ест и пьет осуждение себе, не рассуждая о Теле Господнем». — понятным становится это напоминание перед наступлением важнейшей минуты в учении Христа, проповедовавшего милость и сострадание к нищим и убогим, и за это обещавшего помилование в день лют, то есть в день Страшного Суда.
Евангелие на Литургии говорит нам о Тайной Вечере устами непосредственных свидетелей и участников ее (чтение составлено из нескольких Евангелистов). Вместо Херувимской песни поется трижды тропарь:
Вечери Твоея тайныя днесь, Сыне Божий, причастника мя приими; не бо врагом Твоим тайну повем, ни лобзания Ти дам, яко Иуда, но яко разбойник исповедаю Тя: помяни мя, Господи, во Царствии Твоем.
Этот же тропарь поется и как запричастный стих, и во время причащения верующих многократно повторяется, как бы не желая смолкнуть, не желая прервать блаженную радость Божественного общения. И это многократное пение «Вечери Твоея», и Апостол, и Евангелие этого дня — все говорит нам о том, что ныне совершающаяся Евхаристия есть Литургия, однажды во времени тогда совершенная и вечно, до скончания века, отныне совершающаяся до светлого и явленного дня пришествия Господа Иисуса Христа.
После заамвонной молитвы в Кафедральных Соборах на Архиерейской службе, совершается чин «Омовения ног».
На малом повечерии Великого Четверга Трипеснец Андрея Критского вновь вспоминает совершившиеся днем события. В последней песне его слышится кроткий и укоряющий голос Христа: «Паки (снова) вы спите… Бодрствуйте, приблизился наконец час, встаньте, идем, друзья мои, вот идет предатель ученик… чтобы предать Меня».
Через Гефсиманский сад, через двор Каиафы и преторию Пилата мы подходим к Голгофе.
Последование святых и спасительных Страстей Господа нашего Иисуса Христа в святой и Великий Четверг вечера
(чтение 1 2-ти Евангелий)
Приближается ночь на Великий Пяток. После шестопсалмия, тропаря «Егда славнии ученицы» и малой ектении молящиеся зажигают свечи и как бы вступают в глубокую тьму Гефсиманской ночи, окутывающей теперь мир. Начинается чтение 12-ти Евангелий. Чин этого чтения очень древний. В Иерусалимской Церкви, в первые века христианства, служба эта совершалась всю ночь, и Евангелие читалось в трех местах: на Елеонской горе, где Господь учил учеников перед Своими страданиями, в Гефсимании, где Он был взят, и на Голгофе, где Он был распят. Во мраке ночи, со светильниками в руках, шли верующие по стопам Господа в непрестанной молитве.
Чтение 12-ти Евангелий составлено из всех 4-х Евангелистов. Песнопения 15-ти антифонов (попеременное пение богослужебных стихов) в промежутках между чтениями лишь дополняют и поясняют течение Евангельских событий. Кроме Евангельских чтений вся служба поется в знак великого духовного торжества. Видя безмерное уничижение своего Господа и Спасителя, Церковь вместе с тем зрит и славу Его. Уже первое Евангелие начинается словами Спасителя о Своем прославлении: Ныне прославися Сын Человеческий и Бог прославися о Нем. Эта слава, как некое световидное облако, окутывает ныне стоящий пред нами возвышенный Крест. Как некогда гору Синай и древнюю скинию, окружает она и Голгофу. И чем сильнее та скорбь, о которой повествует Евангельский рассказ, тем сильнее звучит прославление Христа в песнопениях. После 4-го Евангелия, кончающегося словами: Предаде Его им, да распнется, — слава эта уже звучит не смолкая, прославляя под зраком раба — Бога таящегося. Не терпя зрети Бога досаждаема вся тварь страхом колебалася, земля потрясалась, камни распадались, солнце померкло и церковная завеса раздралась от верхнего края до нижнего. И в это время, как бы напоминая верующим все дела, совершенные Господом на земле, раздаются слова 12-го антифона: «Народ Мой, что сделал Я тебе или чем досадил? Слепцов твоих я сделал зрячими, прокаженных очистил, мужа, лежавшего на одре, восставил. Народ Мой, что сделал Я тебе и чем ты отплатил Мне: за манну — желчью, за воду — уксусом, и вместо любви ты пригвоздил Меня ко кресту». Особенной силой проникнуты слова последнего антифона: «Сегодня висит на древе Повесивший землю на водах, терновый венец надевает на Себя Царь Ангелов, в ложную багряницу одевается облаками Одевающий небо; получает пощечину в Иордане Освободивший Адама; гвоздями пригвождается Жених Церкви; копьем пронзается Сын Девы. Поклоняемся Страданиям Твоим, Христе (трижды), покажи нам и славное Твое Воскресение». И следует затем исповедание веры перед стоящим ныне посреди церкви Крестом Господним — древом райским, древом Голгофы: «Крест Твой, Господи, есть жизнь и заступление людям Твоим, и, на него надеющиеся, мы Тебя, распятого Бога, воспеваем. Помилуй нас».
Прославляя Христа, Церковь прославляет и Его Пречистую Матерь. И чем сильнее страдания Сына и нестерпимее муки Его Матери, тем светлее становятся прославляющие Ее песнопения. Предпоследний антифон заканчивается словами: Радуйся, Ангелом (от Ангела) радость (для всего) мира приемшая. Радуйся, рождшая Творца Твоего и Господа. Радуйся, сподобльшаяся быти Мати Божия.
Сред скорби и величия этого дня, раздается слабый человеческий вопль. Это вопль разбойника, распятого одёсную Христа и постигшего Божественность сораспятого с ним и состраждущего ему Богочеловека. «Малый возглас (мал глас.) испустил разбойник на кресте и обрел великую веру, в одно мгновение спасся, и первым, открыв райские врата, вошел». Как сердечный вздох всего мира вырывается этот «малый глас», и как бы ласка с неба слышится для всего человечества в ответе на него. Пока этот малый глас есть всего лишь неслышный вопль страдальца, обращенный к Божественному Страдальцу и услышанный только Христом со креста, но Церковь подхватывает его, и в сердцах ее верных он разрастается в целую песнь о благоразумном разбойнике, воспеваемую трижды перед 9-м Евангелием: «Благоразумного разбойника Ты, Господи, немедленно удостоил рая, и меня просвети древом крестным и спаси». Перед этой песнью раздаются слова Нагорной Проповеди — Блаженны, в которых учение Христово, заповеди Его повторяются из глубины сердца всех верных, стоящих ныне у Его креста и вместе с разбойником взывающих: Во Царствии Твоем помяни нас Господи, егда приидеши во Царствии Твоем.
И вот свершилось Иисус испустил дух. Любимый ученик Христов Иоанн, которому вручил Господь Свою Пречистую Матерь, тем усыновив Ей весь человеческий род, — уводит Ее от креста к себе в дом (Ев. 9-е). Приходит Иосиф из Аримафеи, благообразный советник, и просит у Пилата тела Иисусова и вместе с Никодимом обвивает его плащаницей и полагает во гробе новом (Ев. 10-е и 11-е). И повелевает Пилат, по настоянию фарисеев, приставить ко гробу стражи чтобы ученики не украли из него тела Иисусова. Они же шедши утвердили гроб, знаменавше камень с кустодиею (Ев. 12-е). Этими словами заканчивается чтение 12-ти Евангелий и повествование о Страстях Господа нашего Иисуса Христа.